Это был уже четвертый день, который он провел в Особняке, вдалеке от мастерской и привычной обстановки. Четвертый день, который проходил в самом сердце этого реального, живого мира.
Он начался с того же, что и всегда — ты вновь заходил в комнату с капсулами и весьма отрешенно оглядывал почти живое тело своего создателя, сокрытое в стекле. Почему-то в некоторые моменты тебе вспоминалась сказка о Белоснежке, которая тоже долгое время провела в хрустальном гробу. Только вот она все-таки ожила. Да и Тони и должен вернуться. Так всегда было в сказках, или же... нужно найти принцессу, которая его поцелует? Звучало смешно, но это помогало верить.
И именно вера казалась тебе самым ценным чувством, которое появилось за этот короткий промежуток времени после столь... нелегкой новости, потрясшей все твое сознание.
Но пока что принцессы были вне досягаемости, и Джарвис не придумал ничего лучше, чем оставить костюм рядом с капсулой. Хоть все машины и были под его управлением, все равно они принадлежали Старку, были его любимцами. Если так можно сказать, что он — большой ребенок, и все эти железки его игрушки. И чтобы дети выздоравливали, им нужно вернуть самую любимую игрушку. По твоим выводам, для Тони это был Марк 42 — да, уже не столь многофункциональный на фоне новых костюмов, но хранящий в себе очень много. Теперь же он стоял рядом, соседствуя с вазой около капсулы Наташи. Ну, в какой-то мере броня — тоже букет цветов. Просто точка зрения у человека и искусственного интеллекта на сувениры несколько разная.
Четвертый день, помимо прямых обязанностей, Джарвис посвящал еще и изучению самых разных трудов по проблемам сознания, заглянул во все оцифрованные книги библиотек мира, но и там не находил ответа. Однако очень кстати вспомнил про обширную библиотеку прямо под носом, в Особняке. Насколько ему было известно, там хранились старые религиозные и магические фолианты, которые могут помочь. Так что времяпровождение на ближайший день было уже предопределено.
Совсем недолго он потоптался около стеллажей в самой глубине библиотеки, выбирая подходящий том. Вытащил тяжелую средневековую книгу — эдакие отголоски язычества в укрепившимся мире католицизма, вполне подходящие откровения-наблюдения. Кажется, там можно найти какие-нибудь крупицы информации о переносе сознания: такие вещи в те времена граничили между обыденным и из ряда вон выходящим. Совсем рядом стоял небольшой столик, куда Джей и предпочел сесть, помня одну из главных установок Старка — постараться ничем не отличаться от простых людей.

— Мы же все сделали. Если верить Джарвису, он уже должен быть в сознании, но это не сработало.
— Мы разберемся с этим, доктор Блейк. Все-таки Тони Старк умнее всех нас... даже находясь в коме.
Улильям Блейк & Стив Рождерс. Invincible Iron Man #21
Никакие древние языки не были тебе помехой, никакая информация, ни одно лицо не могло укрыться от тебя в толпе. Ты сопоставлял сигнатуры, анализировал терабайты и терабайты данных, управлял одними из самых современных зданий мира, но не мог найти ответа только на один вопрос — как спасти собственного создателя? В первый раз ты искал и не находил ответов, что начинало тебя злить, принося в общую копилку новое чувство — чувство злости на собственное бессилие, бессилие того, кто привык быть сильным.
Джарвис с присущей ему тщательностью скользил по старым, немного вытертым страницам, не упуская ни одного лишнего знака и слова, которое моментально переводил с латыни. Здесь было, кажется, сказано обо всем: о сотворении мира, о таинствах церкви и пытках Инквизиции, о колдунах, которые обладали редкостным даром лишать людей разума и превращать мертвых в живых... Но самого главного так и не было сказано и в этом старом тексте, и в гравюрах-иллюстрациях, и все в тысячный раз свалят на проделки забытых африканских племен и их шаманов.
Но ты-то догадываешься, что это не так просто. Ты не раз проверял Западную Африку — не было там никогда никаких племен. Даже верблюдов. Потому что если бы ты поверил в глупую идею с шаманами и их магией вуду, то сейчас не перечитывал библиотеку эзотерики. Тебе оставалось просто верить в самого Старка, который не мог, просто не мог сдаться без боя. Он всегда выкручивается.
Слишком погрузившись в поиск того, что могло его заинтересовать, даже не обратил внимание на гостью. И только когда та наконец обозначила себя, поднял голову.
Видел ее раньше или нет? Но как бы то ни было, она была красива, однако ты уже привык, что в числе супергероев нет некрасивых женщин, хоть и неожиданную собеседницу нельзя было назвать достаточно взрослой. Скорее, молодая девушка. Молодая, очаровательная девушка, которая что-то забыла в столь специфической библиотеке. Ты даже не стал искать ее в тех многочисленных базах данных, что были тебе доступны — это было бы лишним. В тебе говорило искреннее любопытство, хотелось посмотреть и узнать, что же она будет делать, поскольку выглядела она очень растеряно, а с некоторых пор человеческие эмоции стали для тебя объектом исследования. Тебе хотелось быть как можно более приближенным к людям еще и внутренне, не только внешне, и где же еще подчерпнешь столько, как не у живых и настоящих?
— Ничего страшного, — Джарвис улыбнулся уголкам губ, — нет, отнюдь нет. Как вас зовут?
Тебе хотелось, чтобы она осталась. Мельком осмотрел книгу в ее руках — может, смысла в этой книге и не было очень много (и ее ты штудировал в поисках ответов), но она просто заслуживала внимания за оформление, достойное высокого звания «шедевр». Что же... красивые девушки выбирают красивые книги.
— Знаете древневаллийский?

Глаз с нее он не сводил. Вглядывался столь пристально, словно хотел рассмотреть каждую клетку, рентгеном проникнуть в толщу тканей и органов. Такая вот была реакция на все новое, и искреннее желание Джарвиса требовало познать мир не только внешне, но и понять самую структуру, ответить на детский вопрос «почему?». А занимало его все вокруг — от бумаги до людских страстей и пороков, потому что одно дело читать об этом бездушные тексты в бескрайней Сети, а совсем другое — по-настоящему видеть и понимать. Или хотя бы пытаться понять столь тонкий и загадочный для искусственного интеллекта мир. Здесь ведь все нельзя задать формулами и алгоритмами, потому что здесь слишком много движения, а варианты развития ситуаций невозможно просчитать. За три года ты научился не делать ничего заранее, ибо то, с чем можешь встретиться за порогом, тебе никогда не будет известно, какой бы умнейшей программой ты не был.
Ее, да и любого другого человека, тоже встретить он не ожидал. Может, в этом был прокол системы — вовремя не заметил достаточно важное. Это ведь еще хорошо, что гость оказался миловидной девушкой, а не агентом с оружием наперевес. Или же в этой с виду безобидной ситуации был какой-то... подвох?
Нет, Джарвис, ты слишком сильно пытаешься охранять безопасность и покой Особняка, и теперь тебе мерещится нападение со всех, даже самых нереальных, сторон. Самое время немного отдохнуть.
— Меня зовут Джарвис, — вновь коротко улыбнулся он, — очень приятно, Ванда.
Ему нравились эмоции, нравилось их угадывать. Как отражается удивление, интерес, любопытство? Ты запоминал лица, сопоставлял их и выводил нужную для тебя микропрограмму, управлявшую мимикой. Чем большую гамму чувств испытывал, тем больше стремился найти это в живых людях, а иногда и намеренно ставил в... подобные положения. В общем-то, мир медленно, но верно превращался в твою собственную клетку с лабораторными крысами. Но все же она, эта Ванда Максимофф, совсем другая, непохожая на остальных, принимающая тебя человеком.
Джарвис чуть наклонился вперед, вглядываясь в текст с замысловатыми буквами, с ходу переводя только некоторые строчки, и глубже вникая в смысл слов, на которые указывала девушка.
— Bebeode e arisan cwicum, — прочитал он, — но эти слова не имеют никакого смысла.
Был ли ты удивлен? Отнюдь, люди в Средние века не слишком уж следили за значениями, или же, похоже, действительно составляли эту книгу исключительно для рисунков и гравюр. Слова, особенно написанные такими витьеватыми литерами, вполне могли создавать только фон. Тогда все было странным. И люди, наверное, тоже.

It's who we are,
Doesn't matter if we've gone too far,
Doesn't matter if it's all okay,
Doesn't matter if it's not our day.
Imagine Dragons — Who We Are
А она, кажется, расстроилась. Явно ожидала нечто большее, чем набор бессмысленных слов. Все-таки, кем является эта Ванда Максимофф и почему ей так интересны старые, древние книги с непонятным смыслом? Неплохо бы, конечно, было бы попутно поискать о ее занимательной личности (а Джарвис был в общем-то полностью уверен, что такая девушка не занимательной быть не может), но надо бы довести это дело до конца, как и начал. Тем более, что ты, вроде бы, решил побыть практически человеком — а у простых людей нет в голове пары сотен базы данных, в которых за пару минут можно найти имена всех семи миллиардов населения Земли.
Девушка попыталась прочесть — опять же, странно, насколько мелодично звучали из ее уст столь чужие, забытые во времени слова. Тебя дальше даже мало волновало все остальное, ты глаз с нее не сводил. Тебя в ней занимало многое, едва ли не все. Но еще больше — то, что она собиралась делать дальше, натолкнувшись на столь... удручающее обстоятельство. Но эта Ванда действительно была занимательной.
Пожалуй, даже заранее знай он об этом ее необычном аспекте, вряд ли бы сумел что-то сделать. За те несколько секунд — даже не секунд, а мгновений — Джарвис смог лишь определить, насколько была велика мощь крошечного алого шарика, и после сфера натолкнулась на первую и единственную преграду, грубо говоря — на самого биомеханоида. И, дальше все же у тебя была возможность оценить на себе, во сколько раз примерно ты ошибся при столь кратковременном и поверхностном анализе возникшего из ниоткуда мощного оружия.
Чего-чего, а показывать, что к людям можно отнести тебя лишь внешне, ты совершенно не хотел, особенно симпатичным незнакомкам, с одной из которых так удачливо тебя свело. Однако изменять законы простейшей физики ты не мог — да-да, есть еще в этом мире что-то, над чем ты совершенно бессилен, равно как и над прочими законами природы и всего мироздания. Антикварный шкаф, в котором так удачно, корешком к корешку, были составлены книги точно не строили лет так тридцать назад для того, чтобы выдержать настолько большой вес металла. Весьма предсказуемо, что дерево вдруг решило стать щепками, ибо другого выбора, когда в тебя врезается нечто весом в полтора центнера, просто нет.
Конечно, ничего приятного, когда тебя сверху придавливает увесистая дубовая полка, а еще вдобавок и присыпает книгами. Но если Старк что-то делает, то делает как положено, явно продумывая, что откуда-то с высоты даже на искусственный интеллект может что-нибудь упасть, поэтому особой встряски электронный разум не получил. Конечно, не слишком приятно (а вообще, должно быть, кажется, больно), но не так уж смертельно, как может показаться. Раскопался из образовавшейся кучи Джарвис достаточно быстро — уж точно быстрее, чем полагалось бы человеку, которого со сверхъестественной силой швырнули в шкаф. Стряхнул с себя первые увиденные щепки, и, не заметив крупный кусок полки около ноги, наступил на него. Тотчас доска аномально хрустнула, а когда уж он отошел, так и остался крошащийся в мелкую пыль отпечаток на повидавшем виды залакированном дереве.
— Ванда? — обратился Джей к девушке, немного поворачивая голову, — все в порядке.

Кто ты, мой ангел ли хранитель,
Или коварный искуситель:
Мои сомненья разреши.
Быть может, это все пустое,
Обман неопытной души!
И суждено совсем иное...
А.С. Пушкин «Евгений Онегин»
Конечно, конечно. Разумеется, ее это удивило, любого здравомыслящего человека удивило бы такая прочность достаточно хрупного человеческого тела. Это ведь слишком подозрительно и необычно — не иметь на коже даже синяка от столь тяжелых ударов развалившегося стеллажа. Это Ванда просто еще не обратила внимание на то, во что, собственно, превратилось старое дерево этих полок. Не в крупные куски, а в щепки, что заставило бы ее задуматься еще больше.
Судя по изменившемуся ее лицу и исчезнувшему напряжению с плеч, объяснение она для себя нашла, но вряд ли правильное, как ты мог судить. Наверняка посчитала тебя каким-нибудь суперчеловеком, кем-то вроде Роджерса. Ты сомневался, что ей пришла мысль о настолько необычном человеке. Кого же сейчас удивишь сверхъестественными способностями или гордым званием супергероя? Особенные люди встречались повсеместно, Железный человек и Капитан Америка беспрепятственно ходили по улицам и пили кофе в тех же самых кафе, что и простые мирные жители, и даже постоянно злой Зеленый парень не выделялся из толпы. Все, разумеется, менялось, когда на спокойные американские города сваливались какие-то очередные гости из иных миров, но это было теми самыми буднями для защитников мира и покоя планеты. Есть же у вас выходные и рабочие дни? Вот, тут что-то похожее на это.
Но как примут люди, люди, созданные неведомым Творцом под разными именами — Аллах, Яхве, — того, кого создал такой же смертный? Примут ли остальные семь миллиардов нового Бога, или же распнут, распнут на таком же кресте, смеясь над Его мнимым бессмертием в человеческой памяти и истории, а Его создания вновь будут угнетаться и становиться предметами издевок?
Тебе было боязно открывать первому незнакомому человеку, о котором ты абсолютно ничего не знаешь, кроме, разве что, имени и огромного потенциала ее способностей. Все же, кто она? Зачем пришла и что искала?
Джарвис постарался как можно аккуратнее взять ее руку, а она, кажется, нервничала и постоянно то проводила пальцами по лицу, то по волосам, то делала в воздухе нечто невообразимое, то резко опускала руку. Он чуть сжал ее запястье, останавливая ее и надеясь, что это поможет ей успокоиться.
— Ванда, — обратился он к ней, как бы произнося имя на выдохе, из-за чего оно прозвучало тихо, как-то благоговейно, — Ванда. Не надо себя корить. Дело тут не в тебе, а как раз-таки наоборот. Понимаешь, просто я не совсем человек. Точнее, совсем не человек.
Продолжать Джей далее не стал. Если ей хватит и этой короткой исповеди, то к чему рассказывать и дальше то, чего тебе вовсе не хочется выносить за пределы своих процессоров и серверов. А вот если ее пытливый ум потребует больше... что же.
Конечно, ты все ей расскажешь. Первый шаг-то уже сделан, остановить летящий с обрыва поезд уже нельзя, как и повернуть часовые стрелки вспять.